– Кое-что, это что? – Роман глядел исподлобья.
– Это, салага, не твоё дело, – огрызнулся Дёма, но, тут же сменив гнев на милость, заявил. – Вечер сегодня прощальный, доставишь «харч» к праздничному столу – ночь твоя. Ну а попадёшься, до подъёма по «взлётке»7 с тряпкой летать будешь. И, смотри, если что, не вздумай сказать что я тебя послал.
Дёма поднялся, эффектным щелчком отправил «бычок» в урну и вальяжно побрёл в расположение роты.
4
Ряхой звали хлебореза, ефрейтора Сёмина. Когда Роман явился с поручением, дородный работник пищеблока недовольно поморщился:
– Совсем Дёма сбрендил, нашел, кому такой груз доверить.
Ромка начал волноваться. Что ж тут такого принести пару-тройку банок тушёнки, раньше ему и не такое доверяли. Но, увидав припрятанную под пыльными мешками из-под сахара коробку, опешил:
– Тяжелая, поди?
– За казармами неси, тогда не спалишься.
Принимая груз, Ромка крякнул:
– У, ё… моё! За казармами же, это крюк какой!
– Ну, думай сам, моё дело передать, – и, ловко крутя меж пальцев самодельные чётки, Ряха с чувством выполненного долга удалился.
«Сегодня выходной, из командования никого. Небось, не заметят», – решил молодой солдат и рванул через плац.
Когда дежурный по полку майор Лещинский остановил его у казармы, Роман понял: «Это конец!».
5
В коробке помимо тушёнки и пары буханок «черняги» лежали четыре бутылки водки, и сообразительный офицер догадался, что этот груз солдат нёс не для себя. Ромка поначалу отпирался, но Лещинский имел опыт в таких делах. Он так запугал бедного Ромку, что тот раскололся и рассказал про поручение Дёмы. Майор, похоже, и сам недолюбливал нагловатого сержанта, не воспользоваться такой удачей он не мог. Не успел Ромка дойти до казармы, Дёмина вызвали в «дежурку». Проведя в штабе больше часа, «замкомвзвода» вернулся красный как рак. Роман стоял у каптёрки, опустив голову.
– Ну, душара, вешайся, – прошипел Дёма, проходя мимо. – Меня ещё на месяц здесь оставляют. После отбоя мы из тебя тушёнку сделаем. Пшёл вон, рыжий урод.
Несколько молодых солдат, стоявших поблизости это услышали и отошли подальше. Все они смотрели на новоиспечённого «стукача» с осуждением. Проходя мимо «поста дневального» Дёма ткнул в грудь стоящего «на тумбочке» бойца, который замешкался и слишком поздно приложил руку к головному убору. От резкого удара солдатик согнулся. Сержант прошёл в помещение и, не снимая сапог, плюхнулся на койку:
– Курить!
Один из «молодых» – худощавый паренёк выскочил из казармы. Через минуту он вернулся, подскочил к Дёме, и с довольной улыбкой протянул сигарету:
– Мальборо.
– Красава, – Дёма оскалился. – Свободен.
Солдатик испарился. Роман смотрел на это с кислой улыбкой: «Говорил же Ряха, в обход идти». Вспомнился тусклый свет «дежурки», открытая банка на столе, приторно-сладковатый запах специй.
– Ешь, рядовой. Заслужил! – приговаривал довольный Лещинский.
Пережёвывая жирное мясо, Ромка в тот момент понял, что почти не ощущает вкуса. Сердце сжимал страх, в животе урчало, по телу бегали мурашки. Одинокая слеза скатилась по щеке. Он чувствовал себя иудой. То, что Дёмин оставил расправу на потом, было хуже всего. Ромка понял, что сегодняшнюю ночь ему не выдержать. Через пару часов после ужина, отпросившись у дежурного по роте покурить, Роман обогнул казарму, перепрыгнул через забор и побежал к лесу.
Анисья
1
Деревенька выглядела опустошённой, да и можно ли было назвать деревней то, что обнаружил Роман в лесной глуши: с десяток полуразвалившихся домов с огородами, деревянный колодец, да старенькая заброшенная часовня. Всюду валялись порыжевшие от времени брёвна и доски, битое стекло, фанера и прочий мусор. Заборчики покосились, участки, которые когда-то были огородами, поросли бурьяном, куски драного рубероида свисали с прохудившихся крыш до самой земли. Ромку трясло от холода, он то и дело шмыгал носом:
«Тут, пожалуй, не особо согреешься».
На глаза попался самый дальний дворик, Ромка подошёл. Тут всё оказалось вполне пристойным: маленький дом, сарай, окружённый завядшими кустами малинника сад с голыми деревцами. То, что дорожка, ведущая к дому протоптана, наводило на мысль, что жильё обитаемо. Роман вошёл во двор, обошёл строение и заглянул в окно: «Никого».
В сарае зашуршало. Роман подошёл:
– Есть кто живой? Мне бы переночевать.
Никто не ответил. Роман потянул висевший на двери замок: «И тут заперто».
– А ну, отойди! – высокий голос с хрипотцой заставил парня вздрогнуть. – Солдат что ли?
Повернувшись, Ромка увидел наставленное на него ружьё.
2
Укутанный толстым одеялом, от которого пахло свежестью и сеном, Роман лежал на кровати и потягивал горячий настой из алюминиевой кружки. Хозяйка сидела напротив, ловко орудуя ножом. Сморщенные картофелины одна за другой плюхались в стоящее на полу ведро с водой. Женщина выглядела угрюмой, работа в её руках спорилась. На незваного гостя она почти не смотрела.
На вид не больше тридцати, серые глаза, прямой нос, тонкие бледные губы. Волосы торчали из-под платка словно пакля, кожу покрывала неестественная бледность. Морщинки вокруг глаз можно было заметить не приглядываясь. «Если она и была красоткой, то это было давно», – Ромка поморщился. Словно прочитав мысли гостя, хозяйка усмехнулась:
– Что, не хороша? Не успел ещё по бабам соскучиться? Молодой ещё.
– Чего это? Мне уже девятнадцать!
Женщина покачала головой:
– Да я не о том. Небось, и месяца не прослужил. Чего побежал-то, совсем замордовали?
– Не твоё дело! Я, может, в увольнение ходил и заблудился.
Хозяйка рассмеялась:
– В увольнение? Насмешил, – женщина вытерла вспотевший лоб. – Тут бегунки, типа тебя, часто появляются. Почитай каждую весну да лето ко мне гости наведываются. Зимой да осенью поменьше, но тоже бывает.
– Солдаты? Что, и все беглые?
– А то, тут много частей стоит – все секретные. Бегут солдатики – «дедовщина». А куда бегут…? Тебя как звать-то, «Золотко»?
Ромка нахмурился. Он не любил, когда его дразнили за цвет волос:
– Роман.
– А меня Анисьей зови, – женщина встала, утёрла руки о подол и направилась к выходу. – Ты пей чаёк-то, пей, с травками он, вмиг на ноги поставит. К вечеру от хвори и следа не останется. Ты мне здоровенький нужен.
Зачем он нужен хозяйке, Ромка понял, когда вечером та пришла к нему и, молча, забралась под одеяло.
3
Роман прожил у Анисьи пять дней. Несмотря на убогое жильё и скудную пищу, беглый солдат ощутил покой, о котором давно мечтал: лес, полузамёрзшая речка, тишина и бурные ласки одинокой женщины.
– Оставайся. Не найдут тебя тут ни военные твои, ни милиция. Смотри, какая тишь.
Она так и называла его Золотком, и Ромка больше не обижался. На вопрос о том, согласен ли он остаться, Роман не отвечал, говорил, подумает. Хозяйка не торопила. Он колол дрова, ходил за водой, даже покосившийся забор поправил. После армейских тягот эта работа показалась сущей безделицей, но Роман видел, это всё не его. Городской он, а тут… Он бы давно ушёл, но зная, что его будут искать, не решался. Всё равно без денег, документов и приличной одежды добраться до дама не получится. Кругом военные патрули, милиция, пусть уж всё немного поуляжется и тогда…
К тому же, Роману было до жути интересно, кого хозяйка прячет в сарае.
– Не надо тебе этого знать, – ответила женщина строго, когда молодой любовник задал этот вопрос.
«Чего злится? Думает, если городской, то и скотины не видал?» – Ромка равнодушно пожал плечами, но для себя решил, что при случае заглянет в Анисьено хранилище.
Так прошла ещё неделя.
4
Он проснулся чуть свет и посмотрел в окно. На улице валил снег. Огонь в печи погас, в комнате похолодало. Пытаясь согреться, Роман потянул одеяло на себя, лежавшая рядом Анисья, даже не пошевелилась. Волосы женщины рассыпались по подушке, она ровно дышала, слегка приоткрыв рот. «Спящая она вроде и ничего, да и выглядит моложе, – рассуждал Роман. Он вспоминал минувший вечер. Уложив парня в постель, хозяйка вышла во двор и заперлась в сарае. Роман, не дождавшись хозяйки, уснул. «Вот он мой шанс», – спрыгнув с кровати, Ромка на цыпочках вышел в сени. Он влез в валенки и, накинув тулупчик, выскочил на крыльцо. Снег валил, не переставая. «Эх, шапку не надел», – возвращаться Ромка не стал, побоялся потревожить хозяйку. Добежать до сарая было делом нескольких секунд. Он прильнул к окошку, потянул ноздрями. Навозом не пахло. «Опять закрыла. Кто ж у неё там? – Ромка подёргал замок. – Такой гвоздиком не откроешь. Похоже, зря мёрз».
Вспомнилось, как бабка-покойница, к которой он в детстве ездил в деревню, часто прятала ключи за дверной наличник. Сунув руку в проём, Ромка ощутил холодный металл и улыбнулся. На связке оказалось два ключа. Первым – большим, он открыл замок, дверь скрипнула, и Ромка проскользнул внутрь. В сарае было тепло и сухо. Прищурившись, Роман разглядел большую самодельную клетку. Кто-то, скрючившись, ворочался в ней под ватным одеялом. Клетка открылась вторым ключом, и Ромка оказался внутри.
